Безмолвный Джо - Страница 7

Пригнувшись, я снова вылез из машины на тротуар. Затем, плотно прижимаясь к кузову и держа перед собой ствол, ползком добрался до капота.

Даже в свете фар я мог различить только силуэты: Длинный вместе с двумя напарниками двигались в мою сторону. Уилл лежал на земле. Расстояния не определить. Перспективы – тоже. Везде одни лишь размытые тени.

– Проклятие, что это было?

– Пойди глянь, – ответил низкий голос.

Я навел ствол своего "45-го" в направлении голосов, внимательно вглядываясь в туманное покрывало.

– Мне кажется, там лежат двое, около тачки.

– Иди и проверь!

Я перевел взгляд левее, откуда слышался голос.

Шаги снова стали приближаться. Двое шли рядом друг с другом. Их тени мерцали в лучах фар.

– Я ни хрена не могу рассмотреть!

Шаги стихли.

– Черт возьми... это же Люк с Мингом. Отбегались бедняги. Мне что-то не нравится здесь.

Туман слегка рассеялся, но снова загустел. Весьма странно выглядели эти типы.

Длинный, стоявший позади них, скомандовал зычным голосом:

– Возвращайтесь сюда. Шевелитесь! Живее!

Послышались шаги бегущих людей, и заметались освещенные фарами тени.

– Убираемся отсюда, – снова раздался голос Длинного.

– Но ведь там Люк и Минг лежат мертвые...

Послышались две короткие автоматные очереди и два глухих удара от падения тел. И потом еще два выстрела, словно оранжевые кометы метнулись из рук Длинного.

Мгновение спустя машина, скрипя резиной об асфальт, резко развернулась и рванула прочь, на прощание лизнув фарами стену. Поодаль я увидел тела двух мужчин, лежащих на земле недалеко от Уилла. Один еще шевелился, другой лежал неподвижно. Когда машина, выехав из аллеи, зарычала уже по другую сторону шлакобетонной стены, я вскочил и побежал.

Уилл стоял на коленях, скрючившись, упершись лбом в землю и обхватив себя руками. Его голова, одежда и асфальт вокруг были залиты кровью. Я коснулся рукой его спины.

– Джо, – прошептал он.

– Спокойно, босс. Все в порядке.

Я бросился к машине и подогнал ее поближе. Потом взял Уилла под руки и посадил на переднее сиденье. Он сидел вполне нормально, только промокший от крови и тяжелый. И пахло от него металлом. Когда я тащил Уилла к машине, кровь с его головы попала на мое лицо.

Один из парней еще шевелился, когда я объезжал его на дороге. Я рванул по бульвару Линкольна, ориентируясь по огням полуночного города и непрерывно сигналя, словно пытаясь отогнать липкие клубы тумана, висящие за окнами.

– Все будет хорошо, Уилл. Ты еще поправишься.

Его голова откинулась на подголовник, глаза были широко открыты. И в обоих – тусклый свет. Плечи, рубашка и брюки – все залито кровью.

– Держись, пап. Прошу тебя, держись. Мы почти доехали.

– Мэри-Энн...

Я побил все рекорды скорости. Казалось, остальные машины по сравнению с нашей просто плетутся. Когда я задевал разделительную полосу, голова Уилла мелко тряслась. Вдруг он наклонился вперед, как раньше обычно делал, чтобы посмотреть на показания приборов и на меня.

– Все.

– Что "все", папа?

Закашлявшись и оставив кровавый сгусток на ветровом стекле, Уилл бессильно повис на ремне безопасности. И еще быстрее замелькали задние огни обгоняемых машин...

Я зигзагами промчался по эстакаде Чепмена, три раза проскочив на красный, и затормозил только у приемного покоя Эрвинского медицинского центра скорой помощи при Калифорнийском университете.

Уилл медленно сползал по дверце. Обежав машину, я отворил ее, и он выпал мне на руки. Когда я нес его в приемный покой, было ясно, что врач ему уже не поможет.

Я опустился на колени, чтобы поддержать тело и не дать ему упасть. Это было единственное, что я мог для него сделать, и мне хотелось сделать это как следует. Два санитара уже катили к нам носилки.

* * *

Ад плачет по нам.

Я непрерывно вышагивал по приемному покою, часто выбегая наружу позвонить всем, кого это касается, – в первую очередь матери, Мэри-Энн, братьям Уиллу-младшему и Гленну.

Это, без сомнения, были самые тяжелые звонки в моей жизни. Я ведь не мог сказать им, что Уилл умирает, так же как и то, что он выживет. Оставалось только мямлить, давясь словами, что в него выстрелили.

Я отогнал машину от входа в приемную и припарковал на стоянке. Салон насквозь пропах кровью и кожей с неприятной примесью человеческого страха.

* * *

Двадцать минут спустя врач "Скорой помощи" сообщил мне, что мы потеряли Уилла.

Потеряли.

Это слово пулей прошило мое сердце. Оно означало, что Уилла больше нет и не будет никогда. Я не сумел спасти человека, которого любил больше всех на земле. Я не выполнил свой первейший долг. И по мере того как это слово, будто леденящий туман, испарялось из моего сердца в глухую ночную тьму, я понимал, что обязательно отыщу тех, кто сделал это с Уиллом, и разберусь с ними.

Ничего не оставалось, как перезвонить матери и братьям. И послать эту пулю им. Но было, конечно, поздно. Они уже отправились в больницу.

Несмотря на протесты врача и помощников шерифа, я сел в машину Уилла и поехал назад, к дому на Линд-стрит.

Красные фонари, желтые полицейские ленты, толпа жителей и три одеяла, покрывающие мертвые тела. Полиция Анахайма в действии. Патрульный с фонариком в руках жестом показал мне, что проезд запрещен.

Развернувшись, я поехал назад по темным улицам и широким пустынным бульварам в поисках девчонки. Я полз со скоростью десять миль в час, периодически подражая крику диких гусей. Сначала вполголоса, потом громче и громче. Туда и сюда, на малой скорости, все фары включены, а стекла опущены. Ну выходи же, выходи, где ты? Туман был такой густой, что я иногда не видел даже ближайшего дома. Каждые несколько минут я останавливался, издавал двойной гусиный крик и прислушивался. Безрезультатно.